Мой сайт

Главная » 2010 » Ноябрь » 1 » драть зубы"

---

13:23 драть зубы"

Люся была из тех счастливчиков, которые, покушав вечером крабов или выпив кофе, утром могут не узнать себя в зеркале, потому что от пищевой аллергии опухает либо глаз, либо ухо, либо вообще пол-лица.Проснувшись с сильной и непонятной сухостью во рту, Люся вышла на кухню глотнуть водички. Там уже хлопотала мама в ранний час, готовя тесто для мантов. Именинник папа еще спал. - Что с твоей щекой? – спросила мама Люся инстинктивно провела по ней, как будто вытирая, но рука была чистой. - А что с моей щекой? - Она опухла. - Аллергия, наверное, - ответила Люся, попила водички и отправилась досыпать. Люся была из тех счастливчиков, которые, покушав вечером крабов или выпив кофе, утром могут не узнать себя в зеркале, потому что от пищевой аллергии опухает либо глаз, либо ухо, либо вообще пол-лица. Сначала она этого очень пугалась, потом привыкла, как привыкают к седению волос. Опадение опухоли было лишь вопросом нескольких часов, поэтому-то, не беспокоясь об этом, Люся пошла спать. Но поспать ей не пришлось. Едва прислонив щеку к подушке, она поняла, что и щеку и всю десну за ней неприятно лихорадит. Осторожно пощупав опухоль, Люся обнаружила в стенке щеки плотный шарик величиной с виноградину. Сама щека в месте опухоли и рядом была толщиной сантиметров в 5. Нет, это что угодно, только не аллергия. Люся перевернулась на спину и скосила глаза на часы. 8 утра. В 12 у ребят тренировка в Космосе, она обещала прийти. Надо молиться, чтоб это была аллергия. Тогда до 12-ти опухоль спадет. Прикрыв глаза, она полежала какое-то время, прислушиваясь к секундной стрелке часов и в такт пульсу дергающейся щеке. Когда, слегка забывшись, она вновь открыла глаза, над ней склонялось обеспокоенное лицо мамы. Мама тормошила ее, вызывая обратно из царства Морфея, в руках у нее был градусник. - На, померяй температуру, у тебя лоб горячий. Люся попыталась поднять голову и поняла, что не может. На шее как будто был хомут. Она схватилась за свою «аллергию» и с ужасом поняла: опухоль увеличилась. Теперь щека начиналась у левого виска и заканчивалась под правой скулой. Вся левая скула, левый край губы, подбородок и часть шеи покрывал предательски тугой отек. Люся скорбно заскулила, а мама подсунула ей под голову подушку с Ленкиной кровати (сама Ленка мельтешила рядом, с любопытством поглядывая из-за маминой спины на уродство и страдания сестры). - Открой-ка рот, доча, - мама попыталась насколько можно ласково раскрыть скованные недугом челюсти Люси, но та протестующе замычала и задергала ногой. Все-таки умудрившись заглянуть в пасть раненого зверя, мама мрачно заключила: - У тебя флюс, дорогая. Давай градусник: … и температура. Вставай-ка, одевайся, и поедем в стоматологию. Извини, чаю не предлагаю, драть зубы надо натощак. Ласковая, добрая, милая мама, ну почему ты иногда бываешь такой некорректной в своих высказываниях! Драть зубы! Весь погожий ноябрьский денек, папин день рождения, днем – встреча с друзьями и прекрасные черные глаза Эльдара, вечером – гости, куча приятного народу и угощение от пуза… Все стало мрачным и невзаправдошным, как черно-белая фотография. Ничего этого сегодня не будет, потому что сегодня Люсе будут «драть зубы». Мама ушла будить папу, Ленка унеслась следом, а Люся с трудом опустила ноги на ковер, нашла ступнями тапки. Шею невозможно было повернуть, казалось, верхняя часть тела перевешивала нижнюю, голова кружилась, но это никак не отвлекало от мысли, что надо «драть зубы». Стоматологов Люся боится с детства. Даже если они и милейшие люди. Поэтому можете себе представить, с каким настроением она собиралась. Папа, разбуженный, не побрившись, ушел в гараж за машиной, мама висела на телефоне, пытаясь узнать, куда бежать, если в воскресенье у ребенка вздулся флюс. Между звонками она еще умудрялась давать Люсе рекомендации по сборам и ворчать про то, что она слишком легко одевается, отсюда и все болячки. Люся молча и хмуро одевалась, мечтая о том, чтоб мама никуда не дозвонилась и уберегла бы ее от этих садюг с добрыми глазами, пусть даже она, Люся, сдохнет от этого флюса. В поликлинике их обрадовали дежурным врачом, который только лечит. Удалять – это в будний день, завтра то есть приходите. Люсю это вполне устраивало, но мама позвонила тёте Наташе, знакомому зубному, которая Люсе до этого зубы лечила. И та посоветовала им, куда бежать. Люсю вывели из подъезда, закутанную, как совкового малыша, посадили в машину и повезли на улицу Коммунистическую. Мама и папа были рядом, Ленка осталась дома докручивать за маму котлеты и крошить салаты. В маленькой приемной частного доктора народу не было. Это Люсю очень расстроило, так как сразу после дарящего ощущение безопасности салона машины ей пришлось идти, даже не собравшись с мыслями, в штаб инквизиции от медицины. Доктор был бородат и голубоглаз, и взгляд его, как и у всех Айболитов с щипцами, светился пониманием и гуманизмом. Чувствуя, как самообладание отказывает ей, Люся сняла пальтишко, размотала шарф, и, дрожа, как приговоренный, забралась в кресло. Доктор засунул ей в рот какую-то железяку, прижал язык и задумчиво спросил у мамы: - А вы видели, что у нее горло воспаленное? - Да, видели. А еще у нее температура 37… - сообщила мама свои познания. Доктор сразу потерял интерес к «тяжелому случаю» и бросил инструмент в лоток: - Нет, ну когда температура, зуб удалять нельзя. Тем более горло воспалено, неизвестно, от чего опухоль… Да и анестезию при таком состоянии рта я дать не смогу. - Доктор, но что же нам делать? Она ни еды, ни таблетки проглотить не может. - Ну а мне что делать, уважаемые? А вдруг у нее опухоль аллергического характера, какая тут анестезия? Анафилактический шок! Умереть человек может! «А еще человек может умереть, если хоть пять минут еще просидит в этом кресле!» - подумала Люся. Мама не сдавалась: - Ей ведь уже давали анестезию, и она нормально ее переносила… А то, что горло красное, так мы ведь хотели, чтоб натощак… Люся перестала следить за дискуссией и, не будучи в состоянии повернуть голову, скосила глаза на торчащий сбоку кусочек фасада «Космоса», куда должна была сегодня прийти на встречу с друзьями. Наверное, тренировка уже началась… Эльдар учит молодежь крутиться на башке, а сам поглядывает на лестницу в ожидании появления Люси. Эльдарка, сокол, красивый, как персидский принц и талантливый, как Мисс-Америка, видел бы он сейчас свою подружку… Голова, как арбуз! Ее унылые мысли были прерваны взрослыми, снявшими ее, наконец, с садистского снаряда и затолкавшими в машину. Доктор, накинув дубленку поверх халата, поехал с ними. Остановились у стоматологии. Люсю повели по коридорам здания, завели в пару кабинетов, потом, наконец, усадили в кресло в одном из них. Никакого стоматологического оборудования рядом с креслом видно не было, и Люся не сильно нервничала. Оказалось, ее привезли на рентген. Пухлая, похожая на неваляшку докторша походила вокруг неестественного тканевого образования на Люсиной щеке, разбираясь, как Это снимать. Было совсем не больно, и пациент уже почти успокоился, садясь снова в машину с доктором, который, рассматривая по пути обратно ее снимок, качал головой и хмурился. Действительно, опухоль была стоматологического характера, как позже выяснилось, Люся простудила зуб, вечером погрызла с сестрой семечек, не обратив внимания на небольшую ранку, а уж ночи под открытой форточкой травмированная и уже простуженная десна не вынесла. Организм запротестовал и собрал все свои жизненные силы и соки в левой щеке для борьбы с инфекцией. - Три корня у зуба, - то ли печально, то ли спокойно произнес доктор. - Это плохо? – встрепенулась Люся. - Я такого еще не встречал. И вот оно снова – ненавистное кресло. Доктор на этот раз, кажется, больше представляет, что ему делать. Он снабжает помощницу инструкциями, надевает перчатки и поворачивает к Люсе свое доброе синеокое лицо. - Твой зуб надо удалять, он уже сгнил давно. Но так, как щека не дает мне к нему подобраться, то придется вмешаться хирургически. И, раз уж мне повезло в это воскресенье на «интересный» случай, вынужден воззвать к твоему самообладанию: ибо все, что я могу тебе предложить – это таблетку валерианки. Ни о какой анестезии не может быть и речи. Люся замолотила руками и ногами, пытаясь удрать, ибо всё человеческое ее в момент покинуло. Доктор остановил ее, положа руку на плечо, ласково, но твердо, прижав обратно к креслу: - Дергаться вот тоже не надо, потому что мы тут с острыми предметами дело имеем. Проткну щеку – по судам не таскайте. Люся вцепилась в подлокотники, завязала ноги узлом, и с мольбой уставилась на доктора, одной рукой прижимающего ее к креслу, а второй нажимающего на какие-то точки на языке, заставляющие бессловесное животное открывать рот. Из глаз прозрачными ручейками потекли слезы. От страха она дышать забыла, не то, что кричать… А за окном ходили люди по замерзшим лужам, спешили на тренировку в Космос, или в рыбный магазин за семгой… И не знали, что в одной из этих «сталинок» на Коммунистической творится такое зверство над бедной студенткой. Доктор тем временем принял у ассистентки скальпель. Люся наблюдала за жутким инструментом, призванным одним уколом частично избавить ее от мучений, с ужасом, пока он не исчез у нее во рту. Тут она позволила себе закрыть глаза и постаралась стать креслом: вдруг и правда доктор щеку проткнет, если дернешься? Но укол оказался мало ощутимым, а вот то, что за ним последовало… Щеку дернуло, как от пощечины, Люся открыла глаза один за другим. Из открытого рта капало. Рукав халата у врача был в крови. Люся так устроена, что вида крови не боится, если она (кровь) находится на чем-то, логичном для нее: то есть на медицинском инструменте, на повязке, на ране, или на халате доктора. Мама подбежала с платком вытирать дочь, ассистентка подала тампоны. Давление в опухшей щеке было такое, что от одного прокола кровь буквально выстрелила из ранки. Люся мысленно порадовалась, что закрыла глаза. Папа, нервничая, ушел курить в коридор. А потом началось «драть зубы». Несмотря на то, что щеку прокололи, опухоль не собиралась спадать, и, тем не менее, врач готовился к удалению Люсиного нестандартного зуба. То ли потому что случай был редкий, то ли потому что, и правда жалко было эту взъерошенную девушку со вздутой щекой… Память у Люси негуманная. Многие ее друзья признавались, что забывают страшные или болезненные моменты в жизни по прошествии времени, или хотя бы эти воспоминания притупляются. Люся не такая. Все болевые моменты она помнит долго и в деталях. Поэтому никогда не смотрит ужастиков и молится о том, чтоб никогда ей не стать свидетелем катастрофы, подобной вчерашней в Перми. Представляю, сидишь так, вяжешь, никого себе не трогаешь… а тут тебе самолет горящий падает за окном… на улицу 80-летия Москвы между домами… Дурка сразу, стопроцентно. Так вот, как ей в тот раз «драли зубы», Люся помнит в красках. К счастью, уже можно было дергаться, что она и делала. Терпеть удаление трехкорневого зуба очень больно, поверьте. По окончании процедуры она могла только сидеть на кресле и издавать короткие всхлипы. Доктор сказал ей, что она молодец и попытался подарить нестандартный зуб. Люся отказалась вежливым нечленораздельным мычанием. Будь он проклят, нестандартный… А дома пахло котлетами. Ленка кашеварила, на кухне был дым коромыслом. Люсю уложили на правую щеку, и она тут же заснула. Вечером были гости. Из всех вкусностей Люсе по силам было только икру заморскую с бутербродов слизывать и кетчуп ложкой есть. Жевать было невозможно. Эльдар позвонил, спросил, почему Люси не было в Космосе. Она сообщила ему, что у нее «флюш». Он тут же, лапочка, вызвался ее навестить, но Люся с ужасом отказалась. Предложила увидеться, когда травмированная щека совсем пройдет. Щека проходила неделю. В колледж Люся не ходила, а вот на свидания бегать начала уже на четвертый день. Щека выглядела так, как будто за ней была конфетка. Первое время она даже пустую палочку от Чупа-Чупса во рту носила, чтоб натуральнее было. Мама качала головой, глядя, как недолечившаяся дочь, опять не надев шапки, исчезает в подъезде, спеша на тренировку в Космос. А Люся жалела о том, что не взяла у доктора свой нестандартный зуб – свидетельство ее героизма.

1 2 3 4 5 Категория: Новости | Просмотров: 279 | Добавил: safthe | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0